Там, где Волга река, Жигулевские горы, Жигулевское море,
Жигулевское пиво, неторопливые разговоры.

Там, где длинные узкие улицы, вечные пробки.
Вместо старых домов, прямо в центре воткнулись коробки.

Где зимою машины во двор заползают на пузе,
Где крутой иномаркой считают Toyota Land Cruiser.

Где последние двадцать лет падает уровень жизни,
Где многие люди, как старый компьютер зависли.

Где набережная открывает шикарные виды,
Где в бедных районах пивнушки и микрокредиты.

Где пляж городской, грязноватый, но можно купаться.
Где в морозы на лыжах за Волгу недолго скататься.

Где в дворах по ночам песни, вопли и визг, взрывы смеха.
Там родился я, рос, повзрослел и откуда уехал.

То, что сгорело, никогда не вернется.
Забыть твое, и выключить солнце.
Смешно и бессмысленно верить в вечное,
Тупое, смешное, большое, беспечное.
Привычен нелепых блядей утлый хор.
А ты плачешь, глядя, как полыхает Собор.

За окном непослушный дождь
барабанит копытами.
Ты не спишь, и подушку мнешь
под щеками небритыми.

И причин вроде нет не спать:
ни о чем не думается.
И какая еще весна,
лишь февраль на улице.

И ночная нужна тишина,
но колотится дождь из мрака.
Тихо дышит во сне жена,
да храпит собака.

Где тот теплый, уютный сон,
помогавший забыться.
Тейор ряда, бинома Ньютон,
три часа не спится.

От проблем не болит голова
просто стало их очень много.
Ничего не меняют слова,
никуда не ведет дорога.

Как всегда убедил себя ты
все получится, все наладится.
И остались ее цветы
где-то в темных ночах Голландии.

Где гуляли неделю вы
по картинкам нарядных улиц,
Наяву разгоняя сны,
но обратно вернулись.

И теперь тебе трудно спать,
и внутри что-то похолодало,
От себя можно убежать
лишь каналами Амстердама.

За окном непослушный дождь
то ли все идет, то ли сниться.
Ты лежишь, и подушку мнешь,
и, пожалуй, пора побриться.

Двадцать четвертое января.
Москву засыпало снегом.
Мерзнут, кто не уехал
На розовые моря.

Кредит возвращая веселью,
Варят еду на кухнях,
Включив сериалы глупые,
Мучаются похмельем.

Молчат, согревают руки
Об керамические бока
Привезенных издалека
Чаем залитых кружек.

Ветром с улицы вносит снежинки.
Слова не имеют значения.
Молчание – тоже общение
На кухонной вечеринке

Совсем скоро придут холода,
Но дни уже будут длиннее,
Злее слова, и быстрее
За окном побегут города.

Пускай поездками не сильно избалован,
До тридцати шести не покидал родные берега,
Но даже я был дважды в Барселоне,
И в третий раз опять хочу туда.

Обворожительные звуки Каталонии:
Шум моря, звон бокалов, болтовня.
Ну что вам рассказать о Барселоне?
Полюбите ли вы ее как я?

Морского порта гул, где лайнеров многоэтажки,
Барселонеты пляжей баловство,
Святой Евлалии Собор восходит к небу важно,
А также Гауди, куда же без него.

Домашний знаменитый стадион футбольный,
Гора Мотжуик, Рамбла и проспект Диагональ
Колумба палец тычет в море недовольно,
Вила-де-Грасия, Эль Готик, Эль Роваль.

Жара, густая влажность и морская соль,
Чеснок, морепродукты, Ron Pujol.

Красавицы на пляже загорают topless,
И молодежь играет в волейбол.
Синьоров, спорящих о чем-то важном, вопли,
И пальмы вытянувшийся стройный ствол.

Здесь колыбель модерна, клич свободы,
Пусть непонятен и необъясним
Особый норов каталонского народа,
Но дух Республики тут все еще храним.

Когда ночной туман укроет черные каналы,
На темном – белый, как эстрадный дым,
Мы выйдем вновь с тобой на воздух Амстердама,
И на углу пустынных улиц постоим.

Мы этот город приняли мгновенно,
Аллюр туризма тут неприменим.
Его вдыхают глубоко, степенно:
Густой и белый амстердамский дым.

Уютный, тихий и немного сонный,
Однообразным в камне возведен.
Любителям неона и бетона
Уныл, и скучен красный тот район.

Велосипедный стрекот, гул трамвая.
Туристов гомон и нескромный смех.
Тут бары, шопы и еда любая,
Хотя по ценам все же не для всех.

Здесь нет проспектов, арок эстакады.
Все улицы возведены любя.
Над ними чуть склоненные фасады
Как-будто тихо слушают тебя.

Нам говорить с тобой почти не нужно.
И лучше просто думать, и смотреть.
А если солнце выйдет благодушно,
Пол дня на Принцесграхте просидеть.

От площади Музеев до Вокзала
Заманчив, странен, словно Оз страна…
Всем здесь понятна красота каналов,
И не понятна глубина.

Холодно, мутно. Город. Вода.
Дождь, и нигде не осталось снега.
Постное утро, будни, среда.
В потном троллейбусе долго еду.

День продолжается вяжущим сном.
Вечность, как миг восприятия мира.
Тексты из сотен бессмысленных слов,
Кресло транзитного пассажира.

Время, заправленное в часы,
Даст движение уснувшей картине:
Из «лего» сложенные весы
Посыпятся кубиками по пластине.

По расписанию снова весна,
Может, удастся встряхнуться от сна.

Я, словно русский рэпер,
Хреново пишу стихи.
И образов как-то нету.
И мысли не велики.

Мог бы много о чем написать,
Но лучше, конечно, не стоит.
Снаружи уйдет тоска,
Внутри пусть и дальше стонет.

Банальная недосказанность
Намного полезней для жизни.
И рифмы, что сами складывались
Теперь не заходят в мысли.

Вопрос не снести за скобки.
Такое не раз проходили.
Разбилось ли в той коробке,
Что мы с тобой уронили?

Будто в дурацком сне,
Как стадо баранов упрямо,
С тобой говорю в голове,
Но не говорю в реале.

Крутит теплый руль замерзшая рука,
Вчерашний алкоголь еще может предать.
Навстречу яркий свет меняет облака,
И ослепляет так, ни чёрта не видать.

На улицах снежного мегаполиса,
Затерянный утром в среду,
Куда-то уже полтора часа
Я зачем то упорно еду.

Проскакивая светофоры
Трассы с названием: Нигде,
Снова кладу с прибором
На важный подпункт ПДД.

И я не то чтобы очень грущу,
И желания нет разводить теории.
Я просто еду куда хочу,
Здесь на своей территории.

Впечатляясь чужими поступками, мир не сделаешь краше.
Устраняясь от жизни суетной, где наши стали не наши.
Где лжи полноводные реки вливаются в море вранья,
Где злоба и мракобесие, где вечный парад ворья.

Где трехгрошевая опера сменилась абсурдным фарсом,
Где бывшие гангстеры – опера, а несогласные – гангстеры.
Миром и обществом правит бабло, как высшая цель и идея.
Прочее — миф, чтобы скрыть его от всех, кто его не имеет.

Те, кого называли народ, теперь суть – население,
Тихо доиться всегда готов, под медиа- колыбельные,
Пытаясь угнаться за миражами, вращаясь в колесах времени,
Себе давно подменили вещами страсти, мечты, впечатления.

Спирт – не лекарство, но верное средство обработать раны и дальше жить.
Кроме него и нехитрого текста, мне больше нечего вам предложить.